Вчера Тихий устроил мне урок французского.
Пол дня ржал, что будет учить меня читать по партитуре Моцарта. В итоге шутка оказалась не шуткой. Быстро пробежались по алфавиту и разбирали песни. Пока без перевода. После правил английского с нечитаемыми буквами все шиворот на выворот, но запоминается, черт возьми. Даже со страшного недосыпа и двух бутылок вишневого пива. Странное дело, слова очень легко ложатся на язык. Очевидно, моя бабушка дворянка оставила мне в наследство больше, чем я полагал.
Вообще, меня вчера знатно отпустило. Во-первых, я написал текст, хоть меня все равно (до конца дней, очевидно) будет душить смыслами "C'est bientot la fine ", которая фоном к моему существованию вот уже неделю.
Тихий сказал посмотрев, что у него страшное де жа вю. Будто он этот текст уже читал. Мы оба решили, что то добрый знак.
Во-вторых вчера я умудрился в огромном парке потерять столь важную вещь, что запретил себе о ней жалеть. Искать пошёл для очистки совести.
И она нашлась. В высоченной траве. Где найти свои ботинки можно с трудом. Это было столь круто, что я уверовал в добрую волю Судьбы.
Из новостей: Саар и Терренс вернулись из тура и в октябре едут в новый. Расписание у них такое, что глаза на лоб лезут. На афишке оба лежат в гробах. Как бы с такой нагрузки оно не обрело иной смысл)
В ноябре Моцарт едет в Москву. Я не знаю, что чувствую по этому поводу. И лишних 10 к у меня нет. И смотреть на рожу Бана, довольную собой в контрасте со слезами Микеле нет желания вообще. Но это будет совершенно особенное время. Это я знаю.