Абсолютно неудобное и непродуманное бело-пластиковое нечто, теперь посередине моей любимой кофейни. Хотя, то же самое вполне бы сошло за комментарий к описанию нового руководства оной. С поправкой на цвет и запах.

Внезапно. Мне вернули утерянный телефон. Товарищ не поленился найти меня в вк и назначить встречу. Теперь у меня два телефона.
Я открыл новый -старый фильм по Крапивину. По повести "Колыбельная для брата." 1982 год. Горьковская киностудия. Фильм очень даже. Мне в душу попало.
Зуб мудрости снова напоминает, что его надо удалить, потому я сижу на зелененьких таблетках и выгляжу заправским наркоманом, короче косплею Хауза.
У нас поставили новый бар, я его ещё не видел, но он БЕЛЫЙ. Чую я, что буду его дарить как матрос палубу. Но, в целом - нелепо, относительно всей остальной меблировки.
Чудо нашла в метро друга, его зовут Чебупель и теперь он живёт у нас на батарее. Ой, не спрашивайте...
Пять минут. Полет нормальный.

Такой у меня Самайн.

______
Нынче ветра, да чужие лица. Градусник бесится: минус, плюс.
Некогда есть и любить, молиться некогда тоже, но я молюсь.
Так как молиться пристало детям, ночью в кровати, когда темно.
Выпростать руки, смешно воздеть их к снежному пологу за окном.
И зарываться лицом в подушку , и шевелить безголосым ртом:
"Боже пошли ему мира в душу, Боже, укрой его в дождь зонтом,
Пусть ему будет легко и сытно жить, воплощаться и верить в свет
Пусть замирают его часы, но, только на счастье и волшебстве."
Ветер, беснуется.
"Боже, Боже..."
Время смеётся лицом Зимы.
Ночь вынимает хрусталь из ножен и салютует земле с кормы.
Нюх обостряется, взгляд звереет, только все бестолку, след не взять.
Скалится рот на портрете Грея, ядом плевавши на все "нельзя ".
Двери Самайна открыты настежь, дым от костров застилает свод.
Время молиться шагнув в ненастье, время рождаться из "ничего".
Дом мой, окликнуть меня не смея, темными окнами вслед глядит.
Руки сжимают свечу. Немеют. Я выхожу за порог один.
31.10.2015

К черту все, к черту! Скорее в море, твердь разменять на зыбь!
Как ты проворен со смертью в споре, знай - забирай призы.
Ночь по скуле, и охрипли пушки, каждый расписан вздох.
Я как подкидыш, птенец кукушки вросший в твоё гнездо.
Здесь все по плану, кивку, по свисту, будь то хоть взмах смычка.
Ты врешь мотив, но мотив неистов , сердце на цыпочках,
Все те, кто дышит тебе в затылок, встанут плечом к плечу.
Я же, крою и латаю жилы, веруя, что лечу.
Слишком оправданный доступ к телу, слишком простой предлог.
Все, что сознанье сказать посмело, в руку пером легло.
Вылилось кляксами, страшной клятвой, где у зрачка нет дна,
Где попадаю под светлый взгляд твой, словно под трибунал,
Где невозможно отнять ладони, сплеснив канаты вен...
...Берег Испании, беладонна, ветер в сырой листве...
Маятным лбом на плечо клониться, лгать, что влечет ко сну.
Видеть сквозь краешки век зарницы и забывать вдохнуть.

27.10.2015

Я запоем скурил первую книгу и принимаюсь за вторую. Давно не было так, чтоб между вариантами : поспать, пожрать, посмотреть кино, и позаниматься жизненно важными вещами, я выбирал " почитать". Меня даже, очевидно, продолбанный телефон не так беспокоит, как судьба Джека , отданного под трибунал.

Ну вот и как теперь жить? Начинаешь курить новый фандом. В кои то веки. Шикарнейший. А оказывается, что туева хуча книг канона (а именно 21) переведена только до 10й. И даже если любители, к тому времени, как я осилю первые десять, переведут ещё парочку, мне это поможет мало.
Мистер Стивен, пошто я не полиглот, как Вы?

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Озверевший от трехдневного заточения в четыре стены, выполз вчера на улицу для пробы. Ну, температура вроде ходить позволяет, значит надо. Охерел от людей-идиотов живущих вокруг. Вернулся домой, залез под одеяло и долго матерился под истерический Чудин хохот.
До меня за десятиминутную прогулку до магазина и обратно успело докопаться три человека. ТРИ, СУКА! Начиная с тетки, в очереди и её собаки, заканчивая продавцом на кассе. С абсолютно тупейшими доводами типа : " Че вы близко стоите?" Я от таких вот вопросов немного впадаю в ступор каждый раз.
Подхожу к дому, думая, что вот-вот и спасительная крыша рядом. Набираю код от квартиры. И тут мне за спиной : "Молодой человек, а что это вы не ключом пользуетесь? Вы вообще здесь живёте, я сейчас к Ольге Такойтовой пойду, все узнаю." Я пытаюсь ей объяснить, что ключ не работает и да, я живу тут, и кто вообще эта Ольга Череззаборногузадерищева, но очевидно моя осунувшаяся за дни болезни рожа, остротой которой можно колоть орехи, доверия не внушает. Я залетаю в лифт. Чудо за мной. (Да, мы вместе ходили, но докапывались исключительно до меня.) Так вот, я матерюсь на всю лифтовую шахту, (слышимость великолепная) захожу в квартиру, закрываю дверь и честно ожидаю в неё стука ещё минут сорок. Ибо в конец приключений мне не верится. И вообще "элитный район, дорогое жилье, ЖКУ ". Хз, что им там вбредет в голову. Они даже машины чужие во двор не пускают. Доставщик суши пехал до меня пешком от трассы.
Вроде тишина, однако.
Сегодня. День солнечный, самочувствие сносное. Дома один. От скуки перечинил все что мог. Книги уже из ушей лезут, чистота в квартире мистеру Пропперу в страшных снах снится. Решил пойти в магазин за маслом и корицей, испечь булочек синнабоновских. Иду, озираюсь почти испуганно, в ожидании вчерашней приветливости мрзд. И что? Хрен! Продавщица в магазине встречает меня как любимого племянника, соседи здороваются, барышня промоутер послушав мою болтовню сует мне в карман баночку меда : " вам бесплатно".
Чешу репу. Нифига не понимаю.

Не хватает огня, говорил я, рисуя Соул на запястьях. Не хватает сил на все. Уработался.
В итоге лежу с высоченной температурой не могу говорить и глотать- ангина. За то дома. Хотя на мне сейчас весь бар, и пришлось утром дергать Ричарда. Ппц.
"За то отдохну."
Стёр Соул.

А. Я тут неделю назад в Ни Но был. Виделся с дорогими друзьями. С Васей и Линой и Ветром, даже Эмилию успел обнять, и напиться и напеться под гитару.
Уехал, а там уже снег лёг. Не зря теплого набрал.
Из окна кофейни так невероятно уютно смотреть на снег, на заснеженных и замерзших, которые бегут в дурманящее тепло и просят, снова просят тебя продать чашку рукотворного волшебства.
У нас сменилось руководство. Привыкаем. Домик наш, которому наверное больше ста лет, взирает на новичков с недоумением и иронией.
За окном новогодит.
Игорь скоро в отпуск. Я на баре главный. Один. Уже скучаю по засранцу белобрысому.
Тут ещё надо написать про странного гостя, который оказался на моей кухне после пары слов на улице и стал мне ни с того, ни с сего про Саги Хоббовские говорить, но это история, для другого случая. Москва что то хочет мне сказать. Я слушаю, родная.